вторник, 29 октября 2013 г.

Неизвестный Тугендхольд



Симферополь, 29 ноября - Наша Держава (Сергей Филимонов). В 1987 году в Москве вышла книга: «Я.А.Тугендхольд. Из истории западноевропейского, русского и советского искусства. Избранные статьи и очерки / Сост. Т.П.Каждан. — М. : Сов. художник, 1987 (Библиотека искусствознания)». Книга эта посвящена жизни, творчеству и литературному наследию замечательного российского искусствоведа Якова Александровича Тугендхольда (1882–1928), на безвременную кончину которого в 1928 году статьей-некрологом откликнулся, в частности, нарком просвещения РСФСР Анатолий Луначарский. Примечательно, что его статья-некролог была напечатана 30 ноября 1928 года в главной газете страны — «Правде» — и озаглавлена «Образованнейший искусствовед».


Из помещенной в вышеуказанной книге биографической справки Тугенхольда явствует: «В июне 1919 года он был направлен в Крым для обследования местных музеев, а затем назначен заведующим отделом искусств Крымского наробраза. В это время круг его интересов значительно расширился.



 Он работал консультантом в Симферопольском драматическом театре и в Центрсоюзе (по вопросам художественной промышленности), выступал по актуальным проблемам молодого советского искусства на страницах газеты «Красный Крым» — в защиту памятников художественной культуры, о музейном строительстве, развитии народных художественных промыслов и т.д.; участвовал в сборнике "Помощь", подготовленном к изданию Крымским отделом Помгола (1992), написал по мотивам сказки Гофмана пьесу для детей (1921) и т.д. Осенью 1922 года Тугендхольд был переведен в Москву […]».
В цитируемой книге помещен и «Список книг и статей Я.А.Тугендхольда», насчитывающий более 600 позиций. Для ученого, скончавшегося от воспаления легких в возрасте 45 лет, такое количество печатных трудов впечатляет. Но список этот, как выясняется, далеко не полон. Так, несколько лет назад мне удалось обнаружить, что 8 (21) сентября 1920 года, при Врангеле, когда крымская общественность отмечала 100-летие со времени пребывания А.С.Пушкина в Крыму, в симферопольской газете «Южные ведомости» была напечатана статья Я.Тугендхольда «Пушкин и Крым (8 сентября 1820-1920 гг.)». Статья эта не значится ни в указанной библиографии трудов Тугендхольда, ни в многотомной «Библиографии произведений А.С.Пушкина и литературы о нем». Републикуя эту статью в своей книге «Из прошлого русской культуры в Крыму: поиски и находки историка-источниковеда» (Симферополь, 2010. — С. 354-361), я высказал предположение, что она не значится в изданных в советский период библиографических справочниках по той причине, что была напечатана в газете, признававшейся «белогвардейской»: с приходом  в Крым в середине ноября 1920 года большевиков «Южные ведомости» были немедленно закрыты, почти все ее подшивки уничтожены, а редактор газеты 53-летний Арон Павлович Лурье (Лурия) уже 16 ноября 1920 года был арестован чекистами и 11 дней спустя, 27 ноября, «как сотрудник белогвардейской газеты», приговорен к расстрелу.
Но, приступив к изучению газеты «Красный Крым», я с удивлением обнаружил, что многие публикации (около 30) Тугендхольда в этом органе КрымЦИКа и Областного комитета Российской Коммунистической партии также не значатся в вышеупомянутом списке его печатных трудов. Почему? Думается, по той причине, что в распоряжении составителя «Списка книг и статей Я.А.Тугендхольда» не было полного комплекта газеты «Красный Крым»: ее экземпляры за первые годы издания давно стали библиографической редкостью.
Среди этих трех десятков остававшихся малоизвестными статей и заметок Тугендхольда — публикации, подписанные и подлинной фамилией (Я.Тугендхольд), и псевдонимами (Я.Т., Я.Т-д.), и анонимные (не имеющие подписи). Атрибутируя (устанавливая имя автора) анонимные статьи и заметки, я исходил из тех соображений, что на страницах газеты «Красный Крым» начала 1920-х годов практически все публикации по вопросам театрального и изобразительного искусства, музейного дела и охраны памятников принадлежали исключительно Я.А.Тугендхольду.
Какова тематика этих остававшихся малоизвестными публикаций Тугендхольда? Самая разнообразная. Вот заголовки некоторых из них: «Из воспоминаний о К.Либкнехте», «Искусство и пролетариат», «Музейное дело», «К постановке «Взятие Бастилии», «Театральные новости», «На вечере поэтов», «Народное искусство — богатство народное», «Русский театр за границей», «Охрана старины», «Художественные сокровища Крыма»…
Некоторые из этих статей и заметок и сегодня представляют немалый научный и общественный интерес. Таковы, например, напечатанные в «Красном Крыму» в 1922 году статьи Тугендхольда «Революционер театра (К приезду в Крым В.Мейерхольда)», «Доклад В.Э.Мейерхольда», «Московские театральные новости». Эти публикации, обойденные вниманием исследователей творческой биографии не только Тугендхольда, но и Всеволода Эмильевича Мейерхольда (1874-1940), содержат информацию о пребывании последнего летом — осенью 1922 года в Крыму, о прочитанном им для учащихся Симферопольской драматической мастерской докладе, о московских театральных новостях в изложении Мейерхольда. Публикации эти позволяют взглянуть на великого театрального режиссера Мейерхольда глазами его современника, талантливого искусствоведа Тугендхольда. Ниже предлагаю вниманию читателей републикацию первой из трех вышеперечисленных статей.
Статья Я.А.Тугендхольда «Революционер театра (К приезду в Крым В. Мейерхольда)»
На Южном берегу гостит в настоящее время приехавший полечиться и отдохнуть от московской лихорадочной и бурной работы В.Э.Мейерхольд. Имя этого крупного театрального деятеля, наиболее своеобразного из русских режиссеров, едва ли знакомо Крыму в такой же мере, как знает его Россия и Европа. А между тем Мейерхольд вскоре прочтет в Симферополе лекцию на тему о «вчерашнем и завтрашнем дне в театре». Вот почему для читателя небесполезно будет предварительно ознакомиться хотя бы в самых беглых чертах с принципами деятельности этого талантливого и интересного новатора, с его исканиями и достижениями.
Значение Мейерхольда, впрочем, не в его достижениях, а именно в исканиях, в опытах, в неземном устремлении вперед. Именно этим он органически отличается от других, хотя бы от Станиславского, который в течение почти всего существования Моск[овского] художеств[енного] театра проводит один и тот же метод, стяжавший славу этому театру, но вместе с тем и застывший в нечто «академическое» и «маститое». Не похож Мейерхольд и на другого, более молодого и уже известного режиссера Таирова, который прославил свой «Камерный театр» изысканными постановками, находящимися как раз на «золотой середине» между новым и старым, между «левым» и «правым» театром. Мейерхольд никогда не останавливается на раз найденном «достижении», на полпути, но неустанно, горя и сражаясь, падая и вновь подымаясь, ищет все новых и новых театральных форм. Он не реформатор театра, но его экспериментатор и революционер (здесь и далее курсив автора. — С.Ф.). И весь он — худой, нервный, кипучий — со всеми его хватаниями через край, частыми ошибками, но и блестяще-дерзновенными успехами — яркое выражение нашей эпохи, нашей русской революции.
Это не значит, конечно, что Мейерхольд всплыл наружу только теперь. Нет, с его именем связана вся наша русская театральная эволюция, начиная с 1905 года. Еще в театре-студии (при Моск[овском] худож[ественном] театре) и в театре В.Ф.Комиссаржевской Мейерхольд поднял знамя восстания против господствующего на сцене реализма, т.е. подражания живой жизни и быту. Еще тогда наперекор господствующим вкусам доказывал он, что сцена должна быть освобождена от перегружающей ее обстановки или живописности, что главное в театре — сам человек, актер, его игра, четкость его голоса, выразительность его жестов. Затем в Петербурге, одновременно с режиссерской работой в Александринском театре («Дон Жуан», «Маскарад»), Мейерхольд имел собственную «студию» (с 1914 г.), в основу работы которой и было по преимуществу положено изучение учащимися техники сценических движений как особого «языка тела». Уже тогда, до революции, исходя из традиции старинной «итальянской комедии масок», Мейерхольд проповедовал, что на одном нутре, на одной психологии далеко не уйти, что актер должен быть прежде всего мастером своего дела, хозяином своего тела: гимнастом, акробатом, жонглером. И действительно, именно этой театральной подвижности, этой активности как раз и недоставало русскому актеру, воспитанному на человеческих полутонах, на интеллигентских переживаниях, выросшему в общей атмосфере дряблости нашего «старого режима».
Когда же разразилась революция, все эти принципы Мейерхольд заострил и уложил в воинствующую программу «театрального Октября», связав себя идейно и персонально с советской революцией. С предоставлением Мейерхольду «Театра РСФСР» перед ним открылись широкие возможности, результатом которых явились грандиозные массовые постановки верхарновских «Зорь» и «Мистерии Буфф» Маяковского. Зрелища эти были целым событием, вызвали бурные споры. В данное же время, со снятием моск[овских] театров с государств[енного] снабжения, Мейерхольд руководит «Театром актера», где с большим успехом поставил недавно «Счастливого рогоносца» и где актеры выступают без грима, в проз-одеждах, действуя на зрителя не театральной иллюзией, но лишь силою своего «производственного» умения, своей игры, доведенной почти до механизированных, кукольных телодвижений.
В интересах справедливости отмечу и то, что принцип «био-механики» (т.е. почти механического регулирования актерского искусства) не является исключительным открытием Мейерхольда. Намеки и предчувствия этого были и у англичанина Крэга и у швейцарца Далькрозе. Но Мейерхольд заострил эти мысли до конца и сделал из них крайние логические выводы. Насколько они удались на сцене — судить не берусь, ибо не видел «Театра актера», но утверждаю: Мейерхольд — искренний художник и мечтатель, который пытливо и мучительно ищет сближения двух важнейших процессов человеческой жизни — труда и искусства, производства и игры.
В этом его созвучие с нашей эпохой и в этом оправдание его эксцентрических преувеличений и возможных неудач. Несомненно: среди всех мировых режиссеров современности это наиболее значительная фигура, наиболее живая душа.
Я.Тугендхольд
Красный Крым. — Симферополь,
1922. — 25 июля. — № 163 (493).


ТУГЕНДХОЛЬД О МУЗЕЙНОМ ДЕЛЕ И ОХРАНЕ ПАМЯТНИКОВ В ПОСЛЕРЕВОЛЮЦИОННОМ КРЫМУ


Далее мы републикуем статью Тугендхольда «Охрана старины» и его заметку «Музейное дело». Статья «Охрана старины» подписана ее автором, а заметка «Музейное дело» подписи не имеет. Но, зная, что Тугендхольд в начале 1920-х годов занимался организацией музейного дела в Крыму, что ему принадлежат зафиксированные в вышеупомянутом «Списке книг и статей Я.А.Тугендхольда» статьи «К открытию музея Тавриды» (8 мая 1921 г.) и «Евпаторийский музей» (4 октября 1922 г.), можно с достаточным на то основанием утверждать, что именно он является автором анонимной заметки «Музейное дело».
Републикуемые статьи, хотя и несут на себе печать революционного романтизма и идеализации мероприятий большевистского правительства в области культуры, тем не менее дают достаточно адекватное представление о состоянии музейного дела и охраны памятников в Крыму в первые послереволюционные годы. Ныне, когда Национальный заповедник «Херсонес Таврический» обрёл наивысший в мире статус – в июле 2013 года он был включен в Список Всемирного Наследия ЮНЕСКО – с особым интересом читается тот раздел статьи Тугендхольда «Охрана старины», в котором рассказывается о первых шагах в деле охраны этого памятника. Шаги эти, предпринимавшиеся в обстановке чудовищной разрухи и голода ( в Крыму наблюдались случаи людоедства) вызывают сегодня искреннее уважение.

Заметка Тугендхольда «Музейное дело»
Организация музеев и сосредоточение в них художественных и научных ценностей развивается по всему Крыму довольно успешно. Секция охраны памятников искусства и старины при Крымнаробразе числит уже в своем ведении 6 ранее существовавших музеев и 6 вновь созданных (в Симферополе, Севастополе, Красноармейске, Евпатории, Феодосии). За три месяца свезено и реквизировано около двадцати тысяч художественных предметов, ставших отныне достоянием Советской Республики.
Центральный музей Тавриды, организуемый непосредственно Крымнаробразом, помещается в Симферополе в доме быв. О[бщест]ва Взаимн[ого] Кредита. Верхний зал отведен под археологические памятники, которые поступят из музея Архивной Комиссии и собрания Свищева (до 4 тысяч предметов). Нижние помещения приспосабливаются под естественно-исторический музей, куда поступят чучела и гербарий из Губ[ернского] Земства. Организация обоих этих отделов тормозится отсутствием столяров и плотников.
Зато быстро подвигается устройство нового для Симферополя музейного отдела – художественного, который энергично составляется из предметов, взятых из частных рук. Этот отдел располагает 4 залами наверху – старинной иностранной живописи, русской живописи, художеств[енной] промышленности (мебель, фарфор) и, наконец, залом татарской старины.
При музее же устраивается небольшая библиотека-читальня с ценными изданиями по искусству.
Залы живописи откроются в первую очередь. Сильно осложняет дело как отсутствие рабочих рук, так и транспорта, и длительность усилий, с которыми приходится забирать у различных учреждений те или иные художественные ценности. Навстречу секции пошла комиссия по изъятию излишков у буржуазии, давшая музею фарфор и множество ценной татарской одежды.
Красный Крым. – Симферополь, 1921. – 4 марта. – № 48 (82)

Статья Тугендхольда «Охрана старины»
В первые дни и месяцы Октябрьской революции не раз раздавались голоса из лагеря «левой» художественной молодежи о том, что надо разрушить памятники старого искусства как ненужные пережитки, лишь мешающие «прыжку» в новую культуру*. К счастью, однако, наша революция не встала на этот путь вандализма, наоборот, в лице Наркомпроса и, в частности, Главмузея, она проявила особенное внимание к делу охраны русской художественной культуры, ставшей достоянием трудовых масс.
Враги советской власти не раз распространяли в эмигрантской прессе лживые сведения о кощунственном разрушении русских исторических памятников, о превращении Кремля в «апартаменты Ленина», о превращении соборов в казармы и т.д. и т.д. Ныне даже эти «патриоты» не отрицают того, что советское правительство серьезно заботится о сохранении русских «святынь». И действительно, не смотря на все ужасающие условия времени, в этом отношении в Советской России делается чрезвычайно многое.
Беру первые попавшиеся сведения из московских газет и журналов. Идет работа по восстановлению Никольской башни Кремля, пострадавшей от обстрела 1917 года. Образована комиссия по благоустроению Кремля, которой постановлена перекраска некоторых кремлевских зданий в духе…прежней древней окраски, изменившейся в течение столетий. Особая реставрационная комиссия Главмузея, отправленная в Новгород, раскрыла там в древней церкви Спаса Преображения замечательные фрески XIV века (кисти знаменитого иконописца Феофана Грека), в течение шести веков скрытые под слоем позднейшей живописи, штукатурки и грязи. В Эрмитаже с начала этого года открыта для обозрения новая, раньше не существовавшая галерея – фарфора, являющаяся наиболее богатым в мире (здесь и далее курсив автора. – С.Ф.) собранием русских и иностранных фарфоровых изделий.
Все эти факты говорят о том, что судьбы художественной старины серьезно заботят правительство, ибо оно понимает, что эта старина – не мертвый капитал, а живое культурное богатство, свидетельствующее о гении народа в прошлом и воспитующее нового творца.
Обо всем этом напоминаю я – увы! – в назидание нам, гражданам Крыма. Мы совсем не дорожим своей стариной. Симферопольский Центральный музей Тавриды, который по богатству своих экспонатов мог бы быть гордостью любой столицы, все еще не смотря на многократные постановления Совнаркома, без пристанища и разбросан по кладовым, подвалам и складам, где произведениям искусства угрожает порча и грабеж. Богатейшие крымские библиотечные собрания, насчитывающие десятки тысяч редких книг, все еще не соединены, не свезены из совхозов в более безопасные места и тают, как кокоревская библиотека в Мухалатке, откуда книги загадочным путем поступают на рынок. Гибнут и редкие «памятники природы», как например, растительность митрополичьих садов в Александриаде (в 11 верстах от Севастополя), уничтожаемая на топливо.
Один из наиболее вопиющих примеров нашего небрежения – это картина нынешнего состояния Херсонеса – музея и развалин у Карантинной бухты, вблизи Севастополя. Этот замечательный «мертвый город», ведущий свое начало с шестого века до Р.Х. и обогативший своими раскопками (с 1888 по 1914 год) Эрмитаж, московский Исторический музей, музей в Одессе и др., переживает за последний голодный год катастрофический период.
Это не значит, что он заброшен теми, кто призван его охранять – нет, они самоотверженно несут свой долг, и даже заведующим севастопольским ОХРИСом археологом Моисеевым на жалкие сбережения возобновлены раскопки, уже давшие плоды. Но…один за другим умирают от истощения сторожа, разбросанные на своих постах среди этого пустынного каменистого полуострова, а следовательно, некому следить за тем, чтобы квартируемые в Херсонесе воинские части не пробовали силы своих мускулов на выкапывании из земли тяжелых мраморных плит и метании их в море (да и откуда им знать, что эти плиты – священны!) или за тем, чтобы прохожие не срывали на топливо досок с древних византийских часовен, обнажая их замечательную мозаику на волю дождей.
Чтобы спасти Херсонес, надо обнести  его древнее городище со всеми его развалинами (не больше 1 кв. версты) железной решеткой или проволокой (а то и другое можно достать), надо усилить штат сторожей и, прежде всего, усилить питание этих скромных героев службы. Надо перенести Херсонесский музей в другое помещение из того сарая, который он занимает сейчас.
Охрана Херсонеса – не только дань прошлому, но и долг наш перед будущим. Ибо Херсонес как археологическая сокровищница еще весь в будущем – будущие раскопки откроют в его недрах такие богатства, которые прославят Крым культурно и, если хотите, обогатят его коммерчески. Раскопки Херсонеса, в сущности, только начались; дальнейшая работа должна вскрыть из-под земли целый Акрополис (в существовании которого нет сомнений), а в нем – и неожиданные сокровища искусства. И тогда Херсонес станет притягательной силой Крыма, местом мирового паломничества; впрочем, уже и теперь в этот чудесный уголок могли бы быть налажены экскурсии. Этот чудесный уголок древнего мира, этот осколок многовековой старины, этот богатый клад искусства должен быть охраняем не менее бережно, чем Кремль!
Я.Тугендхольд
Красный Крым. – Симферополь, 1922. – 16 августа. – № 182 (512)

Сергей ФИЛИМОНОВ, 
профессор ТНУ 


"Крымское время" №№114,117 октябрь 2013

* Редакция считает, что эта характеристика отношения левых течений к памятникам прошлого неверна. В основе этого отношения, как бы на первый взгляд оно грубо не выражалось, лежала правильная мысль о преодолении прошлого во имя настоящего. Конечно, это преодоление не могло выражаться в механическом разрушении памятников, а в их критической оценке. (Примечание редакции «Красного Крыма» – С.Ф. ).

Комментариев нет:

Отправить комментарий