К 400-летию дома Романовых. Кирилл Владимирович и Виктория Федоровна

Игорь АЗАРОВ

«Смутное время» — рубеж XVI—XVII веков, ознаменовавшийся для Российского государства потрясениями и бедами, включая конец династии Рюриковичей, голод и неурожай, гражданскую войну, всплеск самозванчества, нашествие поляков и шведов.

Лишь поистине титаническими усилиями всего народа, поднявшегося в переломный момент своей истории над всеми сословными и местными условностями, удалось спасти Отечество, преодолеть смуту: 21 февраля (3 марта) 1613 года Земский собор, рассмотрев, кстати, целый ряд кандидатур, избрал нового царя.

Так было положено счастливое начало династии Романовых, правившей более трехсот лет. Михаил Федорович Романов венчался на царство 11 июля 1613 года; в 1654 году, при его преемнике Алексее Михайловиче, воссоединились Великая и Малая Русь.

В этом году 400-летие дома Романовых на государственном уровне будет отмечаться россиянами. Ряд мероприятий намечено провести и у нас, в Крыму. Газета «Крымское время» определена в качестве официального информпартнера для освещения крымской части «романовских торжеств».

Культурно-исторический, даже, пожалуй, духовно-эмоциональный и этический смысл празднования 400-летия дома Романовых в Крыму совершенно очевиден, политики здесь нет, если, конечно, оставить без внимания дежурные злобствования русофобов.

Но у Романовых есть в этом году еще одно знаменательное и радостное событие, которое не должно остаться все нашего внимания: 23 декабря отметит свой юбилей Глава Российского Императорского Дома — великая княгиня Мария Владимировна Романовна. Не секрет, что многие монархисты в своем кругу почитают ее как императрицу Марию I.

Выпускница Оксфорда, человек исключительного личного обаяния и высочайшей культуры, государыня Мария Владимировна с большим тактом держится в стороне от политических и узконационалистических кругов, осуществляя свою примиряющую и объединяющую роль.

В конце минувшего года мы задумали особый цикл из четырех статей, посвященных именно великой княгине Марии и ее предкам. Так, 29 ноября 2012 года в «КВ» был опубликован материал «Владимир Александрович и Мария Павловна» — о прадедушке и прабабушке нынешней Главы Российского Императорского Дома. Продолжая тему, сегодня благосклонному вниманию читателей мы предлагаем рассказ о дедушке и бабушке великой княгини Марии Владимировны.

Герой повествования — Кирилл Романов — личность сложная, биография его делает причудливые повороты, выдержать его образ в однотонном исполнении невозможно, писать о Кирилле объективно очень тяжело. Даже те из историков, которые симпатизируют линии «владимировичей» (например, Е. Пчелов), не могут умолчать о (назовем их так) неоднозначных поступках Кирилла. А другие — А. Боханов и особенно А. Широкорад — в своей неприязни к Кириллу Владимировичу подчас впадают в откровенно вульгарный и пасквильный тон. Очевидно, строго научная биография этого Романова — задача историков грядущих поколений.

Мы непременно дадим высказаться и «прокурорам», и «адвокатам», но право окончательного приговора может принадлежать только музе Клио.

Адмиральская карьера

Напомним: великий князь Владимир Александрович (1847—1909), сын Александра II, брат Александра III и дядя Николая II, имел семерых детей — Александра (1875—1877), Кирилла (1876—1938), Бориса (1877—1943), Андрея (1879—1956) и Елену (1882—1957).

У мальчиков в семье Романовых выбор жизненного пути мог быть осуществлен только в строгих рамках военной карьеры. Кирилла родители захотели увидеть моряком. Кузен Николая II на дому прошел курс Морского кадетского корпуса и Николаевской морской академии — это была очень добротная профессиональная подготовка, закрепленная столь же хорошей практикой. В 1897—1898 годх на борту крейсера «Россия» Кирилл Романов посетил государства Дальнего Востока, побывал и в США.

Когда запахло большой войной на Дальнем Востоке, Кирилл прибыл в Порт-Артур, но службой в штабе вице-адмирала Макарова манкировал, конфликтовал с офицерами эскадры, одним словом, вел себя, как типичный мажор; еще хуже проявил себя брат нашего героя, Борис Владимирович. Но судьба готовила царскому кузену суровейшее испытание: 31 марта 1904 года флагманский броненосец «Петропавловск», на борту которого находился великий князь Кирилл Владимирович, налетел на японскую мину и утонул буквально за несколько минут. Пучина поглотила вице-адмирала Степана Осиповича Макарова (1849—1904) и великого русского баталиста Василия Васильевича Верещагина (1842—1904); из 711 офицеров и матросов «Петропавловска» спастись было суждено восьмидесяти, в их числе — Кириллу. Потрясение было тяжелейшим. Великий князь получил серьезную травму ног, ушибы и ожоги. Вечером того же дня по приказу из столицы Кирилл и Борис Владимировичи поездом покинули Порт-Артур.

О поведении Кирилла в тот день, 31 марта 1904 года, потом будет много домыслов, но поставить ему в вину решительно нечего. «Трагедия «Петропавловска» оставила в душе великого князя неизгладимый след, но, главное, он уверовал в свою счастливую судьбу, — пишет историк Евгений Пчелов. — Раз Господь сохранил ему жизнь в страшную минуту, значит, ему предназначено выполнить какую-то особую миссию в жизни, думал он.»

Дела семейные

Великая княгиня Мария Павловна искала своему сыну достойную пару — из принцесс «первого круга», но свою судьбу Кирилл решил сам. Его избранницей стала Виктория Мелита (1876—1936) — внучка королевы Виктории Английской. Но Виктория Мелита, дочь принца Альфреда Эдинбургского и русской великой княжны Марии (дочери Александра II), приходилась Кириллу двоюродной сестрой. Хуже того: Виктория Мелита с 1894 года была женой принца Эрнста Людвига Гессенского (1868—1937), родного и любимого брата императрицы Александры Федоровны, супруги. Николая II.

Очень похоже, что ангельским характером Виктория Мелита не обладала, но принц Гессенский, известный своими бисексуальными похождениями, превратил ее жизнь в ад. В 1901 году Виктория Мелита и Эрнст Людвиг разошлись (у протестантов это было проще), но в лице русской государыни Виктория Мелита себе нажила врага. Брак Кирилла Владимировича с разведенной кузиной, заключенный 8 октября 1905 года, вызвал гнев Николая II. Кирилл был лишен всех прав члена императорской фамилии, ему был запрещен въезд в Россию. Информированнейший придворный генерал А.А. Мосолов поясняет: «Крутая мера, принятая по отношению к Кириллу Владимировичу, конечно, приписывалась главным образом влиянию императрицы Александры Федоровны. Полагали, что оскорбленная браком великого князя с разведенной супругой своего брата, она и добилась столь сурового наказания».

Опалу любимого сына великий князь Владимир Александрович и его супруга Мария Павловна переживали очень тяжело. Но сами Кирилл и его Даки (Ducky, «Уточка» — семейное прозвище Виктории Мелиты) были счастливы. В январе 1907 у них родилась дочь Мария, в апреле 1909 — дочь Кира.

Долго злиться Николай II не умел. К 1907 году он фактически признал брак кузена; 15 июля 1907 года Даки приняла православие и стала великой княгиней, а Мария и Кира — княжнами императорской крови.

В 1910 Кирилл и Виктория вернулись в Россию, приняли их хорошо. Великий князь Кирилл Владимирович пишет об этом прямо: «Когда я вернулся на Родину, всем распрям пришел конец». Однако, скажем прямо, взаимного доверия между кузенами, Николаем II и Кириллом, не было; внешне все выглядело хорошо, но известное напряжение имелось. Во-первых, императрица Александра историю развода Даки, как точно заметил историк Александр Боханов, «простила, но не забыла». Во-вторых, нездоровую активность развила великая княгиня Мария Павловна, и это хорошо заметили в царской семье.

Слишком близко к трону

Министр юстиции (в 1906—1915 гг.) Иван Григорьевич Щегловитов (1862—1918; убит большевиками) имел неосторожность рассказать об этом разговоре одному из самых болтливых депутатов Госдумы Владимиру Митрофановичу Пуришкевичу (1870—1920), а уж тот разнес услышанное от министра по миру. В 1909 году к Щегловитову вломился великий князь Борис Владимирович, очевидно, принявши на грудь, и прямо спросил: а какие шансы у его старшего брата, Кирилла, занять российский престол. Министр юстиции опешил. Во-первых, Николай II не собирался умирать. Во-вторых, здравствовали престолонаследник Алексей и младший брат царя великий князь Михаил. Лишь следующей была очередь Кирилла. Но имелось еще одно: русский царь мог быть рожден только от православной матери. Разъяснивши все это, Щегловитов решительно выставил Бориса вон.

Великая княгиня Мария Павловна тут же запустила для министра кличку, которая, увы, приклеилась: «Ванька Каин». Все было не так уж просто! Конечно, в 1909 году Николай был цветущим мужчиной. Но царевич Алексей, страдавший гемофилией, по общему мнению, мог умереть в любую минуту, а царский брат Михаил вовсю крутил роман с дважды разведенной Натальей Вульфрет, и их брак безоговорочно закрыл бы Михаилу путь на престол, что и произошло.

И Мария Павловна, остававшаяся лютеранкой, срочно приняла православие! Боханов комментирует: «Правда, династический закон подразумевал, что она (мать государя — Авт.) должна являться православной к моменту рождения будущего царя, но здесь изменить уже было ничего нельзя».

Виктория Федоровна, Даки, очень скоро попала под влияние харизматичной матушки супруга — не в последнюю очередь благодаря их стараниям Кирилл и Николай II все больше и больше отдалялись друг от друга.

Споры о красном банте

Доктор исторических наук Александр Николаевич Боханов — не та фигура, которую можно обойти вниманием, обращаясь к истории дома Романовых на рубеже XIX—XX веков. Боханов о Кирилле пишет так: «Биография великого князя Кирилла, насчитывающая немало удивительных поступков и событий, походила на авантюрно-буффонадный роман, с розовым прологом и мрачным эпилогом … Этот великий князь сподобился предать императора, оклеветать его, успел восславить революцию, а затем умудрился в Париже провозгласить себя царем и организовать шумную «царскую антрепризу», исправно работающую многие годы… И далее: «… Кирилл Владимирович совершил клятвопреступление. Первый раз в 1905 году, когда нарушил слово, данное царю, второй — в революционном 1917-м. Воистину: один раз предавший может предать снова и снова». В устах серьезного историка, признанного специалиста, обвинения тяжкие!

В 1905 году Кирилл — кстати, по любви — женился на Виктории Мелите. Да, он обещал Николаю этого не делать, но … женился все-таки. Обещал (клятвенно!) не жениться на бойкой разведенке Наталье Вульферт и родной брат царя, Михаил. И тоже нарушал слово. В обоих случаях, повторяюсь, браки заключались по любви, в обоих случаях, подчеркну особо, это были счастливые браки. Николай II простил и родного брата, и двоюродного. Почему А.Н. Боханов оказывается строже русского самодержавного царя?

Поведение Кирилла в 1917 году в самом деле странное. К этому времени в звании контр-адмирала наш герой командует элитным морским Гвардейским экипажем. В первые дни февральской революции Кирилл Владимирович наговорил, и это факт, много лишнего. Например, такое: «Даже я как великий князь, разве я не испытал гнет старого режима? Разве я скрыл перед народом свои глубокие верования, разве я пошел против народа? Вместе с любимым мною гвардейским экипажем я пошел в Государственную Думу, этот храм народный… смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне… Вижу впереди лишь сияющие звезды народного счастья».

Ну, «сияющих звезд народного счастья» впереди не видать даже «в Украине». Теперь по существу дела.

Великий князь Кирилл, как только стало известно об отречении Николая II, не бросился со своими моряками спасать кузена, который явно был в беде. Он привел свой экипаж к Таврическому дворцу, на поклон к Родзянко, Керенскому, Гучкову и Милюкову. По свидетельствам очевидцев, грудь Кирилла украшали не свитские аксельбанты, а «революционный» красный бант! История с этим пресловутым бантом почему-то кажется критикам Кирилла пределом его морального падения. Кстати, а был ли бантик?

Б.А. Энгельгардт (1877—1962), полковник, депутат Думы и первый «революционный» комендант Петрограда пишет: «Во главе Гвардейского экипажа появился и великий князь Кирилл Владимирович. Он зашел ко мне в кабинет, вопреки существующим рассказам, у него на плече не было красного банта».

Кстати, свою лояльность Временному правительству поспешили выразить и другие Романовы — тот же царский брат Михаил Александрович, великая княгиня Елизавета Федоровна, знаменитый историк великий князь Николай Михайлович… Последний (кстати, расстрелян в 1919 году с одобрения Ленина) даже интересовался: надежно ли охраняют Николая II и его семью — не сбежал бы…

А очень гибкая в поясе РПЦ запретила духовенству возносить молитвы за августейшее семейство практически сразу после отречения Николая II… Сложно в 1917 году говорить о том, кто, кого и когда предавал…

Великая княгиня Мария Павловна-младшая (1890—1958), которую не нужно путать с матерью Кирилла Марией Павловной-старшей, в момент отречения Николая II находилась в Киеве, где работала в одном из госпиталей.

Она была ЕДИНСТВЕННОЙ из всей семьи Романовых, кто бросился не прочь от русского царя, а наоборот — к нему: помочь, утешить, поддержать… Конечно, это не удалось… В одной из киевских церквей, куда Мария Павловна зашла помолиться, ей на грудь силком пытались прицепить… красный бант!

* * *

Мы имеем все основания говорить, что празднование 400-летия дома Романовых будет одним из важнейших событий текущего года, что этот юбилей уже всколыхнул общественное сознание. Доказательством тому, среди прочего, служат и опубликованные в нашей газете прекрасные слова патриарха Кирилла и президента Украины Виктора Януковича, адресованные Главе Российского Императорского Дома Романовых — Государыне Марии Владимировне.

Впрочем, в венок юбилейных роз норовит вплестись и терновник. В печати замелькали примечательные публикации. Так, например, в украинской газете «События недели: итоги и факты» от 15 января  с.г.  читаем интервью г-на Ивана Арцишевского, озаглавленное «Пропавшая династия». О Марии Владимировне и ее сыне Георгии Михайловиче Арцишевский отзывается с пренебрежением: «… потомки Кирилла Владимировича давным-давно потеряли право на престол». Он поясняет: «… наследников династии больше нет. Романовы сегодня — это только история». Все бы хорошо, но сам Арцишевский витийствует от некого «Объединения членов рода Романовых в России». Зачем открывать рот, если сказать нечего?

А в «Московском комсомольце» от 27 марта  с.г.  отрекомендовавшийся историком и писателем Игорь Шумейко, начав свой материал вроде бы за здравие, вдруг итожит его за упокой: «Династия, поднявшая Россию из Смуты до вершин мирового могущества, канула в новой смуте».

Да, смута есть — даже сегодня. Но и династия есть. И это факт.

Тот, кто сохранил огонь

Мы расстались с нашими героями, великим князем Кириллом Владимировичем и его супругой Викторией Федоровной, в роковом 1917 году. Насчет своих перспектив у них никаких заблуждений не было — в июне 1917 года Кирилл и Виктория выехали в Финляндию. Там, в Борго, 40-летняя Виктория Федоровна благополучно родила сына — великого князя Владимира Кирилловича (1917—1992), отца Главы Российского Императорского Дома Романовых — Великой Княгини Марии Владимировны.

В Финляндии семейство не задержалось. Некоторое время Кирилл и Виктория с детьми жили в Швейцарии и Германии, но свой настоящий дом они обрели в небольшом рыбацком поселке Сен-Бриак (Бретань, север Франции). Вынужденное изгнанничество тяжело отразилось на состоянии Кирилла Владимировича — что тут говорить, это был шок.

«Не исключено, что он очень быстро бы угас, если бы рядом с ним не находилась женщина, которая совсем не собиралась становиться рабыней обстоятельств», — пишет историк А.Н. Боханов. Но, как мы знаем, Александр Николаевич Викторию и Кирилла не жалует. Особенно достается именно Виктории Федоровне: «Не обладая большим умом, эта внучка королевы Виктории была в избытке наделена энергией. Она взяла в свои руки не только повседневные заботы семьи. Ее деятельной и чванливой натуре требовалось нечто большее. И она придумала усладу: она сделала Кирилла царем».

Еще 27 июля (8 августа) 1922 года великий князь Кирилл Владимирович обнародовал «Акт о принятии Блюстительства Императорского престола». Никакого династического порядка этим нарушено не было. Я уже писал, что после Николая II, цесаревича Алексея и великого князя Михаила Александровича в «очереди к трону» стоял именно Кирилл Владимирович. Тут разговоры о «самозванчестве» совершенно неуместны. Подчеркнем: в момент провозглашения помянутого выше Акта о судьбе Николая, Алексея и Михаила достоверно не было известно ничего.

Лишь располагая сведениями о трагической гибели всех мужчин «старшей линии», Кирилл Владимирович 31 августа (13 сентября) 1924 года принял в изгнании титул Императора Всероссийского. В Манифесте были такие слова: «Народ Русский велик и наделен обильными дарами ума и сердца, но впал в страшную беду и несчастье. Великие испытания, ниспосланные ему Богом, да очистят его и приведут к светлому будущему, возобновив и закрепив перед Всевышним священный союз Царя и Народа».

Многие не поняли тогда Кирилла. Его называли и самозванцем, и авантюристом, и узурпатором. «Оперетка» — так определил поступок Кирилла Владимировича известный монархист Василий Шульгин, вымогавший отречение у Николая II. Возможно, в 1924 году внешне так все и выглядело. Возможно! Но великое видится на расстоянии… Получилось, что Кирилл Владимирович, вроде бы допустив грубейший ляпсус в тактике, оказался триумфатором в стратегическом смысле. Он не дал загасить огонь. Династия не была втоптана в грязь — ни сапожищами большевиков, ни лаковыми штиблетами масонов и либералов.

Ключевое слово — надежда

Беда в том, что мужественный поступок Кирилла был воспринят (и преподнесен публике!) как некая «игра в царя», где главную роль играл даже не сам император Кирилл I, а его «тщеславная» жена.

Реакция вдовствующей императрицы Марии Федоровны (1866—1928) по-человечески совершенно понятна: она осудила «самопровозглашение» Кирилла, до последних дней не желая верить, что ее сыновья Николай и Михаил, внук Алексей, четверо внучек погибли.

Не поддержал Кирилла и самый старший из оказавшихся за границей Романовых — великий князь Николай Николаевич (1856—1929). Думаю, здесь главной причиной стала банальная зависть: династические права Николая были куда слабее прав Кирилла. Вообще, это нужно особо отметить, вся грязь, весь «компромат» на Кирилла и других «Владимировичей» шли от Николая Николаевича и его окружения.

Прежде всего — версия о «предательском поведении» Кирилла в феврале 1917 года. Если Кирилл Владимирович на том переломе и допустил ошибки, они не идут ни в какое сравнение с преступлением самого Николая Николаевича, который в числе генералов — заговорщиков нагло требовал отречения Николая II.

Но вот что пишет тот же А.Н. Боханов: «Эта «игра в царя» немалому числу лиц пришлась по душе. Разбросанные по всему свету, влачившие часто просто жалкое существование, некоторые русские изгои увидели в парижском царе надежду, отблеск сгинувшей великой империи, детьми которой, людьми мифа и мечты они оставались до конца».

Для подтверждения своих выводов Боханов цитирует великого князя Александра Михайловича (1866—1933), кстати, поддерживавшего императора Кирилла. О жизни в Сен-Бриаке Александр Михайлович сказал так: «Пафос в перемешку с комедией и слепота, подгоняемая надеждой, образуют костяк этого отстраненного мира условностей».

И свое, и чужое красноречие, как мне кажется, подвели маститого историка А.Н. Боханова. Шелуха слов облетает. И остается самое главное слово этих текстов — надежда. Во имя этой надежды — для всех русских людей — и провозгласил себя императором Кирилл Владимирович Романов. И «слепота», о которой ради красного словца написал веселый циник Александр Михайлович, оказалась провидением.

Чего только не пытались навесить на Кирилла и Викторию! И самозванчество, и глупость, и сотрудничество с немцами, и «странная игры» с «младороссами», и ненависть к России и русским — все рассеялось, как дым. «Слабый» Кирилл Владимирович оказался чище и мудрее своих прижизненных и посмертных критиков.

Семья

 

Вообще Бог хранил «Владимировичей». Сам Владимир Александрович, как мы помним, умер еще в 1909 году, но в дни революционной смуты не погибли его жена и дети, как было, увы, суждено многим другим Романовым. Мария Павловна — старшая (см. «КВ» от 29 ноября 2012 года) не только добралась до Франции, но и смогла спасти значительную часть своих драгоценностей. Оказались за границей, во Франции, и все ее дети — Кирилл (1876—1938), Борис (1877—1943), Андрей (1879—1956) и Елена (1882—1957).

Дочери Кирилла Владимировича, Мария (1907—1951) и Кира (1909—1967), сделали удачные партии. Мария стала женой принца Карла Лейнингенского (1898—1946), Кира — женой принца Луи Фердинанда Гогенцоллерна (1907-1994).

Виктория Федоровна угасла 2 марта 1936 года, в могилу ее свел грипп. Кирилл Владимирович пережил горячо любимую супругу менее чем на три года — он умер 12 октября 1938 года. Владимир Кириллович Романов — сын Кирилла и Виктории — станет героем нашего следующего рассказа в этом цикле.

P.S.  22 февраля (7 марта) 1995 года Кирилл Владимирович и Виктория Федоровна обрели вечный покой в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. 

"Крымское время" №№27(14 марта 2013),  36(4 апреля 2013)