Алексей ВАСИЛЬЕВ
Ровно девяносто лет назад, 1 сентября 1921 года, в четверг, в «Петроградской правде» вышло постановление Петроградской ГубЧК о расстреле участников антисоветского т.н. «Таганцевского заговора». В расстрельном списке (из 61 фамилий) 30-м номером числился «Гумилёв, Николай Степанович, 33л, б. дворянин, филолог, поэт, член коллегии «Из-во Всемирной Литературы», беспартийный, б.офицер…».
В последние годы на страницах нашей газеты мы много писали о Гумилёве. Эта личность магнетически притягивает внимание любителей не только изысканной, но ясной и честной поэзии. Сам Гумилёв — как человек, как гражданин остаётся идеальным примером для подражания в этом зыбком и «толерантном мирке».
Каждая новая публикация о поэте, — попытка приблизиться, понять, почувствовать себя настоящим, «всёвмещающим» Человеком, «который любит мир и верит в Бога».
В стенах Таврического национального университета им. В.И. Вернадского автору этих слов, с благословения профессора Николая Кобзева, посчастливилось не только прикоснуться к творчеству Гумилёва, но и, пожалуй, первому в крымском литературоведении серьезно начать исследование его произведений и поиски творческих связей поэта с нашим полуостровом.
Но неужели более чем за полвека никто не занимался «крымским гумилёвоведением»? Похоже, что так. Ведь имя опального поэта на долгие годы было под строжайшим запретом, его напрочь вымарали из русской литературы.
Стихи Николая Степановича не печатались. Но наиболее отважные любители поэзии знали их наизусть: по рукам ходили «списки». Официальная же позиция советского государства по отношению к Гумилёву была выражена в крошечной публикации в БСЭ: «… Недостатки его поэзии — экзотичность, уход от современности, культ силы, восхваление волевого начала. Г. не принял революции, оказался причастным к контрреволюционному заговору и в числе его участников был расстрелян». Странные формулировки, как будто автор словарной статьи проговорился, что « Г.» всё-таки расстреляли за «недостатки его поэзии»…
Массовым тиражом, впервые за десятилетия молчания, Гумилёва напечатал журнал «Огонек» в 1986 году — к столетию поэта. Через два года приложением к «Огоньку» вышла брошюра Гумилёва «Избранные стихотворения». В том же 1988 году крымчане познакомились с поэзией опального поэта по сборнику, изданному тбилисским издательством «Мирани». Симферопольским читательницам, которые морщили лобик, рассматривая новую книжку, пытаясь вспомнить диковинное имя — Гуми-лёв, бывалые продавцы поясняли: берите, мол, девушки, — поэт хороший! Ну как же не знаете? Это ж муж Ахматовой!
Понятно, что после прочтения нескольких стихотворений становилось ясно, что в творческом дуэте Ахматова вела далеко не первую скрипку. Впрочем, это отдельная спорная тема.
А теперь, перечитав предыдущие два абзаца, аккуратно зачеркните их. Дело в том, что недавно выяснилось, весьма толковая статья о Гумилёве была напечатана в Крыму … за сорок три года до публикации в «Огоньке»! В газете «Голос Крыма» (от 28 июня 1943г.), которая издавалась в оккупированном фашистами Симферополе.
Любезно рассказал нам об этой публикации профессор ТНУ, историк, источниковед Сергей Борисович Филимонов, за что ему огромная благодарность!
В крымском государственном архиве (спасибо его сотрудникам и лично директору Олегу Лобову за помощь), действительно, такая статья нашлась, и мне только осталось переписать её для наших читателей…
Думаю, что она будет интересна не столь как биографическое эссе (для читателя сороковых она важна была именно этим), а как исторический документ. Который не потерял актуальности и в наши дни…
* * *
Огненный столп
С утверждением нового порядка в Европе наступает эпоха возрождения русского народа. Перед уцелевшей частью русской интеллигенции стоит исключительно ответственная задача — духовное воспитание подрастающего поколения.
Все виды искусства и науки должны быть призваны на служение этому великому делу. Поэзия — могучее средство в деле воспитания молодежи. Интеллигенция должна научить народ любить и ценить не только гениальных классиков XVIII и XIX столетий, но и крупнейших мастеров современности.
Одно из первых мест среди художников слова текущего столетия, без сомнения, принадлежит великому поэту-неоклассику Николаю Степановичу Гумилёву, чьё творчество — мужественное, простое и прекрасное, находившееся в полной гармонии с личной жизнью поэта, должно стать знаменем освобождения русской поэзии.
Пройти творческую школу Гумилёва, любить и ценить его произведения для молодого поэта и просто культурного человека — это значит, как сказал А.А.Фет, (по поводу Тютчева) получить «патент на благородство».
Гумилёв в эпоху упадничества, декадентства и грубой площадной эквилибристики футуризма раскрывал перед русским обществом широчайшие горизонты сокровищницы человеческого духа, в бессмертных образах своей музы призвал людей к яркой обличенной в кровь и плоть, кипучей деятельности на благо Родины.
Медленно рос могучий талант поэта. Книга за книгой, в течение шестнадцати лет упорно создавал Гумилёв величавый храм своей музы (первая книга стихов вышла в Петербурге в 1905 году, последняя — «Огненный столп» там же в 1921 году). 25 августа 1921 года преступная рука советского палача прервала прекрасную жизнь поэта.
Тридцати пяти лет, за участие в антисоветском заговоре профессора Таганцева, пал Н.С.Гумилёв.
Его имя под страхом жесточайших репрессий нельзя было произносить вслух, но всё, что было наиболее талантливо написано за последние три десятка лет, всё носило печать влияния изумительного мастерства поэта.
Книги Гумилева не перепечатывались, сделались библиографической редкостью, продавались по баснословным ценам из-под полы. Богатое литературное наследство поэта замалчивалось.
Автор настоящей статьи, живших в начале двадцатых годов текущего столетия в одном из крупных городов Закавказья, никогда не забудет того потрясающего впечатления, которое произвела на заседание Цеха Поэтов только что полученная последняя книга Н.С.Гумилёва «Огненный столп».
Большие и малые художники, «мастера и подмастерья» слова присутствовавшие при чтении «Огненного столпа», были в каком-то экстазе. Священный трепет охватывал собравшихся, чувствовалось рождение нового слова… Того слова, о котором Гумилев говорил, что
«…И орел не взмахивал крылами,Звезды жались в ужасе к луне,Если, точно розовое пламя,Слово проплывало в вышине»(«Огненный столп», «Слово»)
Всю свою недолгую жизнь поэт прожил как певец бесстрашия, художник подвига и храбрости, глубоко презиравший трусость и малодушие.
По мысли Гумилёва мир должен принадлежать лучшим, сильным и энергичным людям, под руководством которых должна быть организована новая счастливая жизнь для всего народа.
Гумилёв глубоко и искренне любил Россию. Он умел почитать и уважать церковь, родную старину, и славное прошлое отчизны.
В крестах, вознесенных над десятками тысяч церквей он видел: «Символ власти ясной, отеческой…». Высоким патриотизмом звучат его замечательные слова:
«Золотое сердце России
Мерно бьётся в груди моей»
И если для большинства современников «Победа, слава, подвиг — бледные слова, затерянные»,
То для поэта они:
«Гремят в душе, как громы медные,
Как голос Господа в пустыне…»
Гумилёв — настоящий мужчина, война для него родная стихия. И не фразой звучит его утверждение:
«И воистину светло и свято
Дело величавое войны»
Как бесстрашный боец предвидит он, что :
«За все печали, радости и бредни,Как подобает мужу, заплачуНепоправимой гибелью последней»За свою короткую жизнь Гумилёв успел много путешествовать. Европа, Африка, Ближний Восток дали богатейший материал для его поэзии.
Гумилёв принадлежал к расе «открывателей новых земель» — Колумбов. Он создал новую музу — «музу дальних странствий» и всегда был её верным и храбрым рыцарем.
Высокой романтикой звучат его слова:
«Как будто не все пересчитаны звезды,
Как будто наш мир не открыт до конца! »
Лишь одна смерть казалась ему достойной — под пулей, на поле сражения — «ясная простая смерть воина» (за храбрость проявленную на войне, поэт дважды был награжден Георгиевским крестом)
О своих читателях Гумилёв говорил, что :
«… когда вокруг свищут пули,Когда волны ломают борта,Я учу их, как не бояться,Не бояться и делать, что надо».Глубокой мудростью, огненной образностью дышит последняя книга поэта «Огненный столп». Всё в ней, от тончайшей лирики канцон до исключительных по силе философских размышлений поэта, запечатлено бессмертной красотой. В памяти навсегда останутся такие строчки:
«… И отвечала мне душа моя,Как будто арфы дальние пропели:«Зачем открыла я для бытияГлаза в презренном человечьем теле?»(«Душа и тело»)
Или:
«Когда же слово Бога с высотыБольшой Медведицею заблестело»(«Душа и тело»)
«Но что нам делать с розовой зарейНад холодеющими небесами,Где тишина и неземной покой,Что делать нам с бессмертными стихами?»(«Шестое чувство»)
Много таких великолепных строчек у Гумилева, в газетной статье невозможно цитировать их всех.
В самые мрачные дни кровавого большевистского террора и уничтожения всего, что было дорого русскому сердцу, Гумилёв твёрдо верил в возрождение Родины.
«Предо мной предстанет, мне неведом,Путник, скрыв лицо; но все пойму,Видя льва, стремящегося следом,И орла, летящего к нему»(«Память»)
В своей последней книге поэт достиг органического синтеза двух великих традиций русской поэзии, идущих непосредственно от Пушкина и Тютчева.
Пушкинский классицизм, звенящий металлом, и фаустическая мудрость Тютчева как-то изумительно по новому сочетались в великолепных стихах Гумилёва.
Мы, дожившие до светлого дня освобождения Родины, должны свято чтить память поэта, великого мастера слова, поэта-мученика — бесстрашного борца с коммунизмом, не хотевшего умереть «на постели, при нотариусе и враче» и твёрдо знавшим, что :
« Господь воздаст мне полной меройЗа недолгий мой и горький век.»Пусть же творчество великого поэта будет огненным столпом на путях новой русской поэзии!
* * *
Приведенная статья была подписана псевдонимом Георгий Инсаров. В прошлом году на страницах «КВ» мы опубликовали исследование неутомимого Сергея Филимонова, в котором Сергей Борисович рассказал, что, проведя сравнительный текстологический анализ, он убедился: за фамилией Инсаров стоит представитель древнего русского княжеского рода Георгий Барятинский.
На страницах «Голоса Крыма» (газета издавалась в 1941—1944 годах) Сергею Филимонову удалось обнаружить и другие статьи, подписанные псевдонимом Г. (чаще — Георгий) Инсаров: «Русский Фауст» (о Ф.И. Тютчеве), «Возмездие» (о М. Горьком), «Бесы» (о Ф.М. Достоевском), «Он наш» (об А.П. Чехове), «Памяти великого лирика» (об А.А. Фете), «Патриарх русской поэзии» (о Г.Р. Державине).
… Но и этой находкой, приведённой выше статьёй Барятинского, тема крымского гумилёвоведения, понятно, не закрыта. Если у вас, читатель, есть редкие документы, фотографии, сведения о пребывании Николая Гумилёва на полуострове — присылайте, изучим, опубликуем! Будем также благодарны за дополнительную информацию о литературоведе и журналисте Георгии Барятинском.
"Крымское время" №95 от 1 сентября 2011
Комментариев нет:
Отправить комментарий