Игорь АЗАРОВ
Первая четверть XIX века — «моя» эпоха! Вокруг знаменательной лицейской даты автор этих строк кружил весь октябрь, как голодный кот около миски со сметаной. Не знал, с какого края приняться! Сразу был сделан вывод: кратко написать не получится. Чуть позже стало ясно еще одно, очевидное — написать о Лицее лучше, чем это сделали мои любимые Юрий Тынянов («Кюхля», «Пушкин») а Натан Эйдельман («Прекрасен наш союз», «Большой Жанно» и др.) вообще никому уже не суждено.
И мне лишь остается попытаться, со всем почтением обходя стороной тему «Пушкин и Крым», поискать «крымскую ниточку» в хитросплетениях судеб лицеистов первого — пушкинского — выпуска.
Лицей: замысел и воплощение
Новое учебное заведение (кстати, на весь Петербург с губернией тогда была одна гимназия!) возникло как реализация двух планов.
Во-первых, государь Александр Павлович вознамерился дать приличное образование двум ленивым оболтусам — своим младшим братьям.
Во-вторых, влиятельный тогда реформатор Михаил Сперанский (о этот наш вечный кадровый голод!) пожелал заготовить в прок для государства хоть несколько десятков честных, грамотных и толковых молодых людей. Так и появился Лицей в Царском Селе, в двух шагах от императорской резиденции.
К несчастью своему, будущий император Николай I одноклассником Пушкина и Кюхельбекера так и не стал. Вдовствующая императрица Мария Федоровна своих младших отпрысков в Лицей не отдала. И заведение сие сразу же стало неинтересным для мальчиков из семейств высшей аристократии, элиты.
Родители всех тридцати первых лицеистов — люди не слишком чиновные и не очень богатые. И все же попасть в Лицей было не так уж просто. Так, за юного Александра Сергеевича хлопотал друг семьи — министр юстиции Иван Дмитриев, известный литератор. С каждым будущим лицеистом беседовал министр просвещения граф Алексей Разумовский. Но…
Юрий Лотман
«Лицей был учебным заведением, повторившим в миниатюре судьбу и характер многих реформ и начинаний «дней александровых прекрасного начала»: блестящие обещания, широкие замыслы при полной непродуманности общих задач, целей и плана», — пишет биограф А.С. Пушкина Юрий Лотман.
Реформатор Сперанский попал в немилость, взошла звезда Аракчеева, вместо либеральных преобразований началась полоса застоя и реакции, сам император впал в мистическую меланхолию, и Лицей (может быть, это и не было так уж худо) перестали рассматривать как «школу министров».
Когда Пушкин писал знаменитые строки: «Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь», он довольно точно охарактеризовал и лицейское учение, и свое к нему отношение.
Впрочем, было в Лицее одно удивительное для тогдашней российской (и прусской, и британской) действительности явление — отсутствие телесных наказаний. В океане повальной школьной порки был один «непоротый» островок!
Дружба на всю жизнь?
Александр I
Указ о создании Лицея Александр I подписал еще 12 (24) августа 1810 года, но открытие состоялась спустя год, 19(31)октября 1811 года. С тех пор день 19 октября был общим праздником лицеистов первого выпуска. Набрали 30 мальчиков. В 1813 году за «дурное поведение» (догадываетесь?) был исключен Константин Гурьев. К выпуску подошло 29 юношей — и тут же их стало 28; первая потеря — умер совсем еще юный Николай Ржевский.
Егор Энгельгардт
Директор Лицея Егор Энгельгардт (1775-1862) дал каждому из своих питомцев чугунное колечко, в знак общей неразрывной дружбы.
Миф о «лицейском братстве» оказался очень привлекательным и стойким, сами лицеисты бережно поддерживали его. На деле отношения были не простыми.
Только один штрих. В 1856 году Серно-Соловьевич, лицеист более позднего выпуска, случайно познакомился с одноклассником Пушкина, лицеистом первого набора Сергеем Ломоносовым (видный дипломат, российский посланник в Бразилии) — так этот Ломоносов «забыл товарищей своих, а о Пушкине не мог ничего сказать».
Прав Ю.М. Лотман: «В Лицее процветал культ дружбы. Однако в реальности лицеисты — и это вполне естественно — распадались на группы, отношения между которыми порой были весьма конфликтными. Пушкин примыкал к нескольким, но не был безоговорочно принят ни в одну».
И выходило, что, с одной стороны, «Друзья мои, прекрасен наш союз! Он как душа неразделим и вечен», а с другой — одиночество гения и среди чужих, и среди своих. Из трех десятков одноклассников Пушкин замечал едва ли дюжину.
В добротной книжке Марии и Светланы Руденских «Они учились с Пушкиным» друзьями гения авторы величают 11 ребят.
Я бы смело назвал лишь трех: Антон Дельвиг, Иван Пущин и, пожалуй, Иван Малиновский. Другие — подальше, на разных дистанциях; какие-нибудь Костенский или Мясоедов вообще едва различаемы на фоне стены.
Натан Эйдельман
Н.Я. Эйдельман, впрочем, находит оптимистическую ноту: «Но как же без них, без остальных, развился бы не лучший ученик в первейшего поэта? Без их шуток, похвал, насмешек, писем, помощи, памяти? А они без него, без его мыслей, строчек, веселости, грусти, без его бессмертия, которым он так щедро с ними поделился!».
С последним утверждение согласимся полностью.
Лицеисты и Крым
Итак, самого Александра Сергеевича здесь в расчет не берем. Я нашел еще четверых его одноклассников, так или иначе связанных с Крымом. Правда, связь эта может быть своеобразной.
Федор Федорович Матюшкин (1799—1872) — единственный моряк среди лицеистов, «полный» адмирал (с 1867г.), кавалер высоких орденов. Пушкин ему искренне симпатизировал — Матюшкин был скромен, добр, чистосердечен, исключительно отзывчив и щедр.
Достаточно сказать, что одним из лицейских прозвищ Матюшкина было «Федернелке» (по-немецки «гвоздичка»). Пушкин писал ему:
Счастливый путь! С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя,
И стой поры в морях твоя дорога,
О волн и бурь любимое дитя!
Около пятнадцати лет жизни Матюшкин провел на Черном море. Весть о гибели гения застала Федора Федоровича здесь, у нас — в Севастополе. Письмо Матюшкина к лицейскому другу, Михаилу Яковлеву, — вопль боли и отчаяния: «Пушкин убит! Яковлев! Как ты это допустил? У какого подлеца поднялась на него рука? Яковлев! Яковлев! Как ты мог это допустить!».
Своей семьи адмирал не завел (как Ушаков, как Нахимов), жил по гостиницам, казенным квартирам. Бессребреник, он охотно помогал нуждающимся друзьям — например, Владимиру Алексеевичу Корнилову.
Когда в конце 1860-х годов был образован общественный комитет для создания памятника Пушкину, его первым членом стал адмирал Ф.Ф. Матюшкин. Чувствуя приближение смерти, все материалы пушкинской поры Матюшкин передал знаменитому литературоведу, академику Я.К. Гроту.
Александр Алексеевич Корнилов (1801—1856) и Федор Христианович Стевен (1797—1851). Объединяю двух по аналогии. Оба в Лицее были мало заметны и в число тех, кого Пушкин удостоил вниманием, не входили. Оба сделали карьеру, оба стали губернаторами (Стевен в Выборге, Корнилов — в Киеве, Вятке и Тамбове), оба дослужились до ранга тайного советника. Оба связаны с Крымом через братьев. Только Александр Корнилов через брата младшего, а Федор Стевен — через брата старшего.
Да, это те самые Корнилов и Стевен.
Христиан Христианович Стевен (1781-1863) — выдающийся ученый-естествоиспытатель, подвижник науки, основатель величайшей нашей сокровищницы — Никитского ботанического сада. О роли семейства Стевенов в истории Крыма написано немало. Внук Х.Х. Стевена, Александр Александрович Стевен, входил в состав Второго Краевого правительства Крыма в качестве министра продовольствия, торговли и промышленности. Он отказался покинуть Родину с отступающей Белой армией и был расстрелян большевиками…
Владимир Алексеевич Корнилов (1806-1854) — флотоводец, вице-адмирал, герой Крымской войны, павший в бою на легендарном Малаховым кургане. «Отстаивайте же Севастополь! — последние слова адмирала Корнилова — в наши дни актуальнее, чем в середине XIX века.
Осиротевших детей севастопольского героя принял в свою семью их дядя, одноклассник Пушкина Александр Корнилов.
Александр Михайлович Горчаков (1798—1883) — единственный из лицейских аристократов, обладавший княжеским титулом, потомок Рюрика и Св. Михаила Черниговского. Умный, тщеславный, красивый Горчаков, учившийся без видимых усилий, но блестяще, определивший цель жизни еще в отроческом возрасте, неотвратимо обаятельный и высокомерно-холодный… Пушкин посвятил Горчакову столько прекрасных строк, что дружба и соперничество двух Александров удостоились пристального внимания многих исследователей, в том числе патриарха нынешней российской исторической науки, академика Сигурда Оттовича Шмидта (кстати, друга нашей газеты).
Сигурд Оттович Шмидт
Академик Шмидт считает, что Пушкин и Горчаков — как две великие державы! — построили свои отношения на основе признания «исключительности друг друга». И не проще!
Пушкин еще в лицее предсказал Горчакову великое будущее, карьеру, славу и почести.
Но Александр Сергеевич видел Александра Михайловича насквозь:
О, скольких слез, предвижу, ты виновник!
Измены друг и ветреный любовник,
Будь верен всем — пленяйся и пленяй…
Все таки юный князь Горчаков был очень уж хорош собой, остроумен, ловок — там, простите, не только девицы теряли голову…
А неукротимое женолюбие князя Александра Михайловича начал воспевать Пушкин и закончил бранить Тютчев.
Бывает в истории так, что карьеризм одних порочен и уродлив, а иных — достойный путь к личной славе и величию Отечества. Горчаков был карьерист, хотя и не все давалось ему легко и просто. Пост министра иностранных дел он получил, подбираясь к своему 60-летию, но сохранял его за собой почти до самой смерти — с 1856 по 1881 год.
Но к нашим берегам! Парижский мир 1856 года (итог Крымской войны) был унизителен для России. Великая империя не могла строить на Черном море военных объектов и держать мощный Черноморский флот. Целью дипломатии Горчакова было освобождение Родины от этих оков. Он долго подбирал момент — удар был им нанесен с математической точностью. Врагам России осталось лишь прикусить язык. 19 (31) октября — знакомая дата? — 1870 года русские послы в европейских столицах получили знаменитую «Циркулярную депешу» князя А.М. Горчакова. Российская империя в одностороннем порядке заявила, что не намерена отныне ограничивать себя в действиях на Черном море.
Восхищенный Александр II наградил своего великого министра титулом «светлости».
…Грозный и неприступный Севастополь, славный Черноморский флот, военная слава России — и маленький, седой как лунь, румяный старичок в золотых очках, приятель Пушкина, приятель Тютчева.
Федор Иванович Тютчев писал, обращаясь к князю Горчакову:
Да, вы сдержали свое слово:
Не двинув пушки, ни рубля,
В свои права вступает снова
Родная русская земля —
И нам завещанное море
Опять свободною волной,
О кратком позабыв просторе,
Лобзает берег свой родной.
Александр Михайлович Горчаков пережил всех своих одноклассников. В одиночестве он встретил 19 (31) октября в 1880, 1881 и 1882 годах. Умер князь 27 февраля 1883 года.
Верно говорят: человек жив, пока о нем помнят. Мы помним о лицеистах, севших за парты 19 (31) октября двести лет назад.
Пушкин и Горчаков — гений и титан, хватило бы нашей памяти двух этих имен. Но стоит знать и помнить всех их товарищей — тех, кому пропуск в бессмертие «выписал» сам Александр Сергеевич…
"Крымское время" №119 от 27 октября 2011
Комментариев нет:
Отправить комментарий